† Форум сайта "Hellsing Universe" †

Автор: Светлана! (oda1-6@yandex.ru)
Название: ТА ночь
Рейтинг: PG-13
Жанр: эссе (+ AU и ООС)
Статус: закончено
Действующие лица: не должны быть известны заранее
Описание: чтобы оплакивать погибших, кто-то должен был остаться в живых.

Скрытый текст

В кабинет постучали. Это была одна из медсестёр, пожалуй, самая наглая из всех. Она стояла, манерно прислонившись плечом к косяку двери. Профессор окинул критическим взглядом её невысокую полноватую фигуру и сказал:
– Застегните верхнюю пуговицу халата, а то простудитесь.
– Подумаешь! Очень надо! – презрительно скривила накрашенные губы девица, но всё-таки подтянула друг к другу половинки воротника, чтобы не было видно глубокое декольте её кофточки.
– А не надо, так и волосы уберите под колпак, и… вот интересно, как вы с такими ногтями уколы делаете?
В ответ медсестра только хмыкнула, выпрямилась и, вынув руку из-за спины, протянула доктору две красные розы.
– Такие подойдут? – спросила она уже совершенно деловым тоном.
– Да. Спасибо большое, – он взял цветы и развернулся, чтобы возвратиться в кабинет.
Но тут медсестра перегнулась через порог, упираясь рукой во внешнюю стену и, ехидно сощурив глаза, пропела:
– А она Вас уже часа полтора там ждёт!
Доктор взглянул на часы, и его светлые брови изумлённо взлетели вверх, словно восклицая: «Как! Уже так много?!»
– Скажите ей, что я буду через десять минут! – бросил он девушке, направляясь к столу и на ходу стаскивая с плеч белый халат.
– А я всё жду, когда же Ваши искусные руки обовьются вокруг моей талии! – в окончание глупого заигрывания, вздохнула медсестра и исчезла.
А его лицо помрачнело на мгновение, и он шёпотом произнёс:
– Не дай Бог тебе никогда ощутить на себе мои руки, особенно правую…
Он оставил на письменном столе свой пластиковый бейджик с надписью «Профессор А. Нэпьер» и подошёл к зеркалу. Чёрную рубашку и брюки он надел ещё с утра, зная, что часто за работой забывает о конечности времени. Оставалось только причесаться и накинуть пиджак. Несколько раз проведя расчёской по светлым, желтоватым волосам, он, наконец, отчаялся элегантно зачесать их назад и оставил своё остроугольное каре привычно разделённым пробором на две равные части. Затем поправил на носу узенькие, прямоугольной формы очки, внимательно заглянул в янтарно-жёлтые глаза своего отражения, словно хотел убедиться, что ничего не забыл, взял с кресла чёрный пиджак и розы и вышел из кабинета, заперев за собой дверь.

Она ждала его в вестибюле больницы. Это была молодая на вид девушка с бледной кожей и волнистыми коричневыми волосами, одетая во всё чёрное. Она сидела на диване, опустив глаза в раскрытую книжку, но, кажется, не читала, а о чём-то задумалась.
– Привет! Извини, давно ждёшь? – Невинным голосом спросил профессор, приближаясь.
– Нет, совсем нет! – Соврала она, вскинув на него сияющие карие глаза, но тут же выдала себя последующей фразой. – Я ведь прекрасно понимаю, что у тебя много работы, ты увлекаешься и очень устаёшь.
Отложив книжку, она поднялась, шурша длинной юбкой из чёрной тафты, подошла и обхватила пальцами оба его запястья. Девушка оказалась гораздо ниже его, едва доставала до середины груди и выглядела значительно моложе, в то время как ему вполне можно было дать сорок лет. Сейчас нельзя было сказать с уверенностью, кто они – любовники или просто добрые друзья, но очевидно, что их связывало важное и глубокое чувство, с такой преданностью они смотрели друг на друга.
– Ты улыбаешься сегодня, это так непривычно!
– Ты уже так быстро ходишь, и твоя походка стала почти прежней… – Ответила девушка в объяснение.
– Ну так, всё-таки три года уже прошло… с тех пор.
– Послушай, если ты очень устал, мы можем и не ходить… Можем отменить сегодняшнюю прогулку.
– Нет, ни в коем случае! Сегодня мы должны пойти. Тем более, я вовсе не устал.
– Тогда идём.
Она отпустила его руки, которые всё это время рассматривала с заметным сожалением, захватила из вазочки, стоявшей за ручкой дивана, две свои белые розы, и они вышли на тёмную вечернюю улицу города Лондона.
Они шли до аллеи в молчании, но профессор постоянно переводил взгляд в сторону своей спутницы, словно чего-то ожидая.
– А что ты ни о чём не спрашиваешь меня? – Наконец не выдержал и сказал он.
– Не хотела напоминать тебе, но если настаиваешь… Как продвигаются твои исследования?
Мгновение он молчал, а потом расплылся в широкой улыбке и неожиданно обхватил её вокруг талии и приподнял над землёй, так, что она только ахнуть успела.
– Всё замечательно! – Воскликнул он. – Всё просто великолепно, Мина! Я подошёл уже так близко к разгадке этой тайны, что дух захватывает и временами становится страшно! Но я уверен, уверен, что ты очень скоро снова сможешь стать человеком. И тогда… Тогда из миссис Харкер ты превратишься в фрау Непьер, правда?
– Боже мой, опять! – Засмеялась Мина, обнажая маленькие, но очень острые клыки. – Ты неисправим, Авондейл! Но нельзя тратить на меня столько времени!
– Ты забываешь, что без тебя не было бы и меня. Я в неоплатном долгу перед тобой, – сказал он в ответ и прижался щекой к её щеке, продолжая держать её на весу.
Мина, миссис Вильгельмина Харкер была вампиром. Её с виду хрупкое тело, узкие плечи, чуть выступающий позвоночник, которого сейчас касались его пальцы, оказались настолько сильны, чтобы выдержать тяжесть падающих перекрытий, которые должны были раздавить его в ТУ ночь. Она воскресла, когда капли крови, брызнувшей из его отсечённой руки и ноги, обагрили её безжизненные останки, и успела, выскочив из пламени, подставить свою спину под летевшую сверху железную балку… Их лица тогда оказались так близко, вот как сейчас. Она спасла его, и не только его, вытащила с горящего дирижабля. В самом деле, она была героиней, эта девушка из XIX века, и единственным, самым преданным его другом.

В тёмной аллее, где они продолжили свой путь, их скоро нагнал мальчик лет четырнадцати, со светлой растрёпанной причёской и забавными кошачьими ушками на голове. В одной руке он, как и они держал две розы, красные.
– Привет, Мина! Привет, Док! – Крикнул он сзади, так, что они вздрогнули от неожиданности.
– Шредингер, разве можно так подкрадываться?! – Профессор сделал вид, что рассердился, паренёк же, как обычно, притворился, что испугался.
Не удержавшись, Мина снова рассмеялась, но тут же заставила себя прекратить.
– С каждым годом мы становимся всё более непозволительно весёлыми в ЭТОТ день… – Заметила она с беспокойством.
– Время… – Вздохнул Док. – Лондон восстановили со сказочной быстротой, его теперь почти совсем не узнать.
Шредингер, бывший чуть-чуть пониже Мины ростом, ухватился за её тонкую руку.
– Хоть ты и вампир, а кожа у тебя совсем тёплая! – Удивился мальчик с кошачьими ушами. Мина погладила его по голове свободной рукой, и он зажмурил глаза от удовольствия.
– И это всего лишь шаг на пути к абсолютному успеху! – Улыбнулся профессор Авондейл, давая тем самым понять, что здесь не обошлось без его участия.

В том месте, где аллею пересекала перпендикулярная дорожка, им встретились ещё двое людей.
– Вы ведь позволите нам присоединиться, – С лёгкой ухмылкой сказал высокий черноволосый мужчина, одетый в чёрный костюм. Если бы не светлая кожа лица и рук, он, наверное, сливался бы с ночью.
– Если, конечно, госпожа Вильгельмина не против, – Добавила женщина, его спутница, голубоглазая блондинка в очках, так же одетая в чёрный брючный костюм и тёмную шляпу с полями.
– Я не против, – Сказала Мина, выходя к ним навстречу. – Добрый вечер, графиня Интегра! Добрый вечер, граф! – И старомодно поклонилась им обоим в знак приветствия.
Теперь они впятером продолжали свой путь к реке Темзе, растянувшись поперёк всей улицы. Граф и графиня, несмотря на естественные различия во внешности, казались близнецами в своей одежде одинакового покроя, и даже в выражении их лиц было что-то сходное, если не считать, что карие глаза графа всегда смеялись, а у графини были спокойными и холодными. На их безымянных пальцах поблёскивали одинаковые золотые кольца, а в руках они держали по две розы: он – красные, она – белые.
В ТУ ночь, когда Мина очнулась от долгого сна, Алукард смог вернуться в этот мир – частичка его крови, текущей в её жилах и невольно принесшей всем так много несчастий, указала ему путь домой. Правда, теперь все звали его графом Владиславом Дракулой, потому что вернулся он человеком, таща у себя на спине крепко вцепившегося в него Шредингера. У графа тогда не было ни сил, ни желания сбросить с себя лишнего пассажира, он был слишком утомлён, почти раздавлен, ему было всё равно, лишь бы вернуться. Киса же отчаянно цеплялся за жизнь, не желая оставаться по ту её сторону, «везде и нигде».
Владислав и Авондейл шли рядом по середине. Может быть, так вышло случайно, а может, они просто хотели держать своих дам подальше друг от друга. Между ними сразу же завязался деловой разговор.
– Как идут поиски? – Без обиняков поинтересовался граф.
– Всё отлично. Я уже близок к разрешению этой задачи, – Ответил профессор. – Хотя, мне по-прежнему не ясно, почему ты вернулся человеком…
– Если это не известно тебе, то мне уж тем более не известно, – Усмехнулся Влад.
– Было бы неплохо, если бы ты заглянул на днях ко мне в лабораторию – нужно кое-что ещё проверить.
– Конечно. Скажем, в субботу в три подойдёт?
Док утвердительно кивнул.
– А тебе не обидно? – Вдруг задал неожиданный вопрос Дракула, и его нижние веки чуть изогнулись вверх, сделав глаза ещё более смеющимися.
– По поводу чего? – Док уже научился невозмутимо реагировать на подобные выпады, зная, что граф только и ждёт возможности задеть побольнее его самолюбие.
– Большую часть своей жизни ты положил на то, чтобы вампиров создать, а теперь ищешь способ, как превращать их обратно в людей, разве это не обидно?
– Видишь ли, подобные исследования… – Начал было профессор.
– Да ему всё равно, чем заниматься, лишь бы руки были заняты! – Интегра не выдержала и вмешалась в разговор с глупым, но действительно обидным для учёного замечанием.
– Что бы ты понимала! – огрызнулся он, потеряв всякое желание объяснять что-либо дальше.
– Ты здесь вообще на птичьих правах, так что лучше помалкивай! – В свою очередь начала распаляться графиня.
А граф испытывал несказанное удовольствие от мысли: «Ну, всё! Сейчас сцепятся!»
– Друзья! Друзья мои, не ссорьтесь, пожалуйста! Тем более, сегодня! – Испуганно воскликнула Мина, вновь готовясь быть буфером между вечно враждующими сторонами.

Но её участие оказалось излишним, потому что в этот момент у Интегры зазвонил мобильный телефон. Она взяла трубку, а все остальные мгновенно притихли, хотя только Шредингер смог совершенно выразить всеобщую готовность подслушивать, приподняв своё подвижное кошачье ухо и вытянув его в сторону звука.
– Алло? Да, Виктория, мы уже подходим, – говорила Интегра, а всем остальным было прекрасно слышна приглушённая, но разборчивая речь на том конце волны.
– «Святая троица» с вами? – спросила вампирша.
– Да, разумеется, – женщина покосилась в сторону Дока, который, как и прочие, притворялся, что разговор его совершенно не интересует, – мы каждый год случайно встречаемся с ними всё в том же месте и в тот же час. А вот почему тебя до сих пор нет?
– За этим я и звоню. Моё дежурство заканчивается только в пять утра, поэтому я не смогу сегодня быть вместе с вами. Мне очень жаль, но моя должность требует…
– Да, да, я всё понимаю! Должность офицера полиции требует безоговорочного подчинения. Но где, в таком случае, Уолтер?
– А-а, – протянули на том конце, – он сегодня тоже не появится – у него жутко болит рука, кроме того, скверное настроение и упадок сил. Сидит сейчас у меня в кабинете и курит…
– Опять, – Шепнул Док, наклонившись к Мине. – Надо будет заглянуть к нему на днях, посмотреть, в чём там дело.
– Да, обязательно, – одобрительно закивала девушка и бросила недовольный взгляд на Кису, который тихо, со смешком произнёс: «Бракованный, он и есть бракованный».
– Впрочем, флаги приспустят только утром, так что вы ещё успеете почтить память погибших прежде, чем это сделает весь остальной мир, – Успокоила Интегра собеседницу.
– Да, пожалуй. Надо будет это сделать. Ладно, передавайте всем привет от меня.
– Тебе тоже привет, полицейская! – Громко сказал граф, чтобы той его было слышно.
– И Уолтеру привет от меня! – Добавил Док, хищно улыбнувшись.
В трубке вместе со смехом Виктории послышалось какое-то неясное бормотание, и Интегра закусила губу, чтобы тоже не засмеяться – она-то расслышала, что сказал Шинигами в ответ, и заключила, что рука у того болит действительно сильно.
– До встречи, Виктория! – Сказала графиня напоследок и отключила трубку. – Сегодня нас будет только пятеро, – Сообщила она остальным, будто те и без неё этого не поняли.

Наконец, они пришли к восстановленному Тауэрскому мосту и остановились на набережной, облокотясь на каменный парапет. Внизу текла Темза. Ни у кого уже не было весёлья на лице.
– Три года назад мы были участниками кровопролитной битвы, разразившейся над Лондоном и длившейся всего одну ночь, – Твёрдым голосом начала графиня свою траурную речь. – В ТУ ночь погибло 2 миллиона человек. Завтра день памяти погибших, но мы были первыми, кто нанёс и принял удар, поэтому именно сейчас, именно в эту ночь в дань памяти погибшим организаций «Хеллсинг», – и дальше тише, словно заставляя себя, – «Искариот», «Миллениум» и всем жителям Лондона я объявляю… – в руках Дока щёлкнул телефон-«слайдер», он выставил таймер, – …минуту молчания.
Они смотрели, как медленно течёт река внизу, и лица их были отчуждёнными, пустыми, потому что каждый пытался защититься равнодушием от тяжкой боли утраты, которая бы слишком затянула и без того нелёгкую для всех сторон траурную церемонию. По прошествии минуты они бросили в воду свои розы, и Мина сказала:
– Души погибших, простите нам нашу жизнь и наше счастье!
Сидевший на парапете Шредингер повернул голову и, указывая пальцем куда-то в сторону, вдруг воскликнул:
– Смотрите, это же Хайнкель!
Все, кроме Интегры обернулись. Со стороны моста к ним, в самом деле, быстрым шагом приближалась Хайнкель Вольф с двумя жёлтыми розами в руке, единственная выжившая монахиня из «Искариота».
– Я опоздала? – запыхавшимся голосом спросила она, поочерёдно здороваясь за руку с каждым из мужчин.
– К сожалению, – ответил Влад, пропуская её к парапету. – Как там, в Ватикане?
Монахиня подняла на него отсутствующий усталый взгляд и пожала плечами:
– Жарко… – Затем бросила в воду свои розы и застыла в собственной минуте молчания, а может быть молитве.

В это время Мина тихонько подошла к Интегре, стоявшей несколько поодаль и положила свою ладонь поверх её, лежавшей на каменной поверхности парапета.
– Прости нас, Интегра, – тихим, молящим голосом произнесла она.
Графиня медленно закрыла и открыла глаза.
– Ты просишь меня об этом каждый год.
– А ты всегда молчишь в ответ… Хочешь, я каждый день буду приходить к тебе и говорить это?
Интегра отрицательно покачала головой.
– Это бессмысленно.
– Ну почему?!
– Есть вещи, которые не прощают, Вильгельмина, – Интегра повернулась и посмотрела на неё. – Тебя мне не за что прощать, хоть ты и явилась невольной причиной всего того, что произошло. В том, что «Миллениум» использовал тебя во зло, нет твоей вины. Кроме того, ведь это ты спасла всех нас в ТУ ночь.
Глаза миссис Харкер были такими искренними и такими печальными, что графиня не смогла смотреть в них долее нескольких секунд и отвела взгляд. Ей было очень нелегко раз за разом отказывать своей единственной подруге, но просьба той была действительно невыполнимой…
– Мы здороваемся при встрече, способны прогуливаться рядом и даже сотрудничаем, если это необходимо, но не проси больше… Простить ничего нельзя.
– Вильгельмина! – С заметным недовольством в голосе, почти сердито позвал Авондейл. – Нам пора!
Интегра улыбнулась.
– Вот видишь, он ненавидит нас ничуть не меньше, чем мы его. Каждый из нас причинил другому слишком много зла, и каждому есть, за что НЕ прощать другого.
– Что ж, в этом есть своя справедливость, – грустно сказала Мина.
– Интегра! – Сурово окликнул жену Владислав.
И теперь уже миссис Харкер улыбнулась.
– Война, начавшаяся однажды, не закончится никогда. Ты можешь быть иного мнения, но и я останусь при своём, – Сказала Интегра в ответ.
– Ну, что ж, всего хорошего, графиня!
– До свидания, Мина! Звони иногда.

Вежливо распрощавшись, они разошлись в разные стороны. Никто не провожал одинокую Хайнкель, возвращавшуюся обратно на вокзал, да она и не согласилась бы. Граф и графиня степенно отправились к дому вдоль набережной. Профессор под руку с Вильгельминой перешли дорогу и пошли по тротуару вдоль домов. Шредингер держался за тёплую руку девушки-вампира, человечности которой не было предела. Она печалилась, но одно утешало её – они были живы, и это вселяло надежду. Пусть крохотную, как пшеничное зёрнышко, но всё-таки надежду. Ибо пока мы живы, будущее может быть и иным…
К О Н Е Ц